Здесь вы можете найти и скачать цитаты Я — легенда
Я — легенда цитаты, мысли, афоризмы, высказывания
В пасмурную погоду Роберт Нэвилль никогда не мог угадать приближения темноты, и случалось, что они появлялись на улицах прежде, чем он успевал скрыться. Задайся он такой целью, он, конечно, вычислил бы примерное время их появления. Но он привык узнавать время по солнцу и не хотел отказываться от этой старой привычки даже в пасмурные дни, когда от нее было мало проку. В такие дни он старался держаться поближе к дому. — 1 (первые фразы романа)
Я — легендаНалил себе виски …. Набулькав полный бокал, он снова уселся и отхлебнул. Где же она, та неясная грань, за которой он оторвется от этого трезвого мира с его зыбким равновесием и мир со всей его суетой наконец утратит свой ясный, но безумный облик. — 3
Я — легендаSomething black and of the night had come crawling out of the Middle Ages. Something with no framework or credulity, something that had been consigned, fact and figure, to the pages of imaginative literature. Vampires were passé; Summers’ idylls or Stoker’s melodramatics or a brief inclusion in the Britannica or grist for the pulp writer’s mill or raw material for the B-film factories. A tenuous legend passed from century to century. Well, it was true. … True, he thought, but no one ever got the chance to know it. Oh, they knew it was something, but it couldn’t be that — not that. That was imagination, that was superstition, there was no such thing as that. And, before science had caught up with the legend, the legend had swallowed science and everything.
Я — легендаКак реагировал бы на крест вампир-мусульманин? Он рассмеялся. — 3 (8)
Я — легендаМир свихнулся, — подумал он. — Мёртвые разгуливают вокруг, а мне хоть бы что. Как легко теперь воспринимается возвращение трупов. Как быстро мы приемлем невообразимое, если видим это раз за разом, своими глазами. — 3 (8)
Я — легендаThe world’s gone mad, he thought. The dead walk about and I think nothing of it. The return of corpses has become trivial in import. How quickly one accepts the incredible if only one sees it.
Я — легендаЕго растрёпанные волосы зашуршали на подушке, когда он зашевелился, чтобы взглянуть на часы. Два часа утра. Уже два дня как он похоронил её. Двумя глазами он смотрел на часы, двумя ушами слышал их тиканье, сжав губы — тоже две. Две руки его безвольно лежали на кровати. Он пытался избавиться от этой навязчивой идеи — но всё вокруг упорно распадалось на пары, утверждая всемирный, космический принцип двойственности, все вело на алтарь двоичности. Их было у него двое — двое умерли. Две кровати в комнате, два окна. Два письменных стола, два ковра. Два сердца, которые… Поглубже вдохнув, он задержал дыхание, подождал и затем с силой выдохнул — но опять сорвался: два дня, две руки, две ноги, два глаза… — 4 (9)
Я — легендаОн уронил книгу на колени, и она соскользнула на ковёр. Сопротивляться становилось все труднее: чем больше он читал, тем больше видел неразрывную связь между бактериями и нарушениями кровеносной деятельности. Но все ещё ему были смешны те, кто до самой своей смерти утверждал инфекционную природу эпидемии, искал микроба и глумился над «россказнями» о вампирах. — 5 (10)
Я — легендаЭти жгутики — флагеллы — энергично двигались, так что бацилла, отталкиваясь от жидкости, довольно быстро перемещалась. Долгое время он просто глядел в микроскоп, не в состоянии ни думать, ни продолжать свои эксперименты. Он думал о том, что здесь, перед ним, теперь находится та самая причина, которая порождает вампиров. Он увидел этого микроба — и этим подрубил средневековые предрассудки, веками державшие людей в страхе. Значит, ученые были правы. Да, дело было в бактериях. И вот он, Роберт Нэвилль, тридцати шести лет от роду, единственный оставшийся в живых, завершил исследование и обнаружил причину заболевания — микроб вампиризма. Его захлестнула волна тягостного разочарования. Найти ответ теперь, когда он никому уже не нужен, — да, это сокрушительный удар. — 6 (11) (типичный образец примитивизма при сюжетообразовании)
Я — легендаВсе эти годы, — думал он, — мечтать о напарнике, и теперь — встретить и сразу подозревать её… Так жестоко и бесцеремонно обходиться… И всё же ничего другого ему не оставалось. Слишком долго он жил, полагая, что он — последний человек, оставшийся на земле. Последний из обычных, настоящих людей. И то, что она выглядела настоящей, не имело значения. Слишком много видал он таких, как она, здоровых на вид, сморенных дневной комой. Но все они были больны, он знал это. Одного только факта, что она прогуливалась ярким солнечным днем по полю, было недостаточно, чтобы перевесить в сторону безоговорочного приятия и искреннего доверия: на другой чаше весов были три года, в течение которых он убеждал себя в невозможности этого. Его представления о мире окрепли и выкристаллизовались. Существование других таких, подобных ему, казалось невозможным. И после того, как поутихло первое потрясение, все его догматы, выдержанные и апробированные за эти годы, вновь заняли свои позиции. — 2 (16)
Я — легендаAll these years, he thought, dreaming about a companion. Now I meet one and the first thing I do is distrust her, treat her crudely and impatiently. And yet there was really nothing else he could do. He had accepted too long the proposition that he was the only normal person left. It didn’t matter that she looked normal. He’d seen too many of them lying in their coma that looked as healthy as she. They weren’t, though, and he knew it. The simple fact that she had been walking in the sunlight wasn’t enough to tip the scales on the side of trusting acceptance. He had doubted too long. His concept of the society had become ironbound. It was almost impossible for him to believe that there were others like him. And, after the first shock had diminished, all the dogma of his long years alone had asserted itself.
Я — легендаРоберт Нэвилль глядел на новых людей, владевших этим новым миром, и знал, что ему нет среди них места. Он знал, что, как и вампиры, он стал анафемой, ночным кошмаром. Он нес людям ужас и страх, и его следовало уничтожить. И всё происходящее представилось ему повторением прошлого, только вывернутым наизнанку. Круг замкнулся, — думал он, ощущая, как вечный сон вкрадывается в его тело. — Круг замкнулся. Гибель рождает террор. Террор рождает страх. И этот страх будет осенен новыми предрассудками… Так было, и так пребудет вовеки… и теперь… Я — легенда. — 2 (21) (последние фразы романа)
Я — легендаRobert Neville looked out over the new people of the earth. He knew he did not belong to them; he knew that, like the vampires, he was anathema and black terror to be destroyed. And, abruptly, the concept came, amusing to him even in his pain. ... Full circle. A new terror born in death, a new superstition entering the unassailable fortress of forever. I am legend.
Я — легендаЭта книга наполнена хорошими идеями, но следуя одна за другой, они сразу же пропадают из повествования.
Я — легендаThe book is full of good ideas, every other one of which is immediately dropped and kicked out of sight.
Я — легендаЯ — легенда Цитаты, цитаты по Я — легенда, Я — легенда
Следующая