Здесь вы можете найти и скачать цитаты Высокий замок (Лем)
Высокий замок (Лем) цитаты, мысли, афоризмы, высказывания
... память ведь не является ни мною самим, ни совершенно чуждым мне идеально инертным хранилищем, емкой пустотой, секретером души со множеством щелей и тайников. Она — память — не является мною, потому что представляет собой самостоятельную силу, не в тех же точно местах, что я сам, цепкую, не в тех же местах восприимчивую или безразличную: ведь она не сохранила в себе многое из того, что я хотел бы запомнить, и, наоборот, столько раз сберегала то, что интересовало меня менее всего.
Высокий замок (Лем)... литератора, то есть человека, занимающегося одной из наименее серьёзных, вызывающих смущение работ: безумно трудоёмким сочинительством, которое обычно характеризуют разными учёными или расплывчатыми названиями, вроде «писательской кухни».
Высокий замок (Лем)Лишь теперь, вторично, словно детектив, идущий по следам совершенного преступления, которое состояло в ловком упорядочении даже того, что в своё время вовсе не было ни упорядоченным, ни указывающим в мою — литератора — сторону, я вижу во всем, что написал, эту нацеленную в меня — повзрослевшего на четверть века — стрелу. Это тем более удивительно, что я никогда не считал, будто «я родился писателем», будто hoc erat in votis.
Высокий замок (Лем)Я слишком много говорил, слишком много интерпретировал, комментировал чужие секреты и забавы — ведь не свои же, ибо их уже нет, они не существуют; я очень старательно, спокойно, деловито, словно бы писал о ком-то выдуманном, кто никогда не жил, кого можно сформовать, не отступая от канонов эстетики, в соответствии с волей и планом, построил этому мальчонке надгробие, заточил его там. Это было нечестно. Так с детьми не поступают.
Высокий замок (Лем)У Стрыйского парка были, по крайней мере, две достопримечательности: запутанная топография и великолепное соседство выставочного района Восточной ярмарки.
Высокий замок (Лем)Мои интересы уже с малых лет были тесно связаны с гастрономией. Я массу времени уделял созданию запасов провизии. Особую симпатию я питал к зёрнам лущеной кукурузы в маленьких бумажных пакетиках, бобам, а когда приходила пора, к черешне — боевому сырью: её косточками было неплохо стрелять из оружия ближнего боя, то есть с помощью пальцев. Не оставались без внимания и липкие кофейные тянучки и остатки сладкого после обеда. Я окружал себя тарелочками, мешочками, пакетиками и начинал многотрудную и полную опасностей жизнь отшельника. Грешнику, даже преступнику, мне было о чём поразмыслить. Я научился проникать в центральный ящик буфета, в котором мама прятала ватрушки и торты; я вынимал верхний ящик и ножом обрабатывал кружочки сладкого теста с таким расчётом, чтобы на первый взгляд нельзя было ничего заметить. Потом собирал и съедал крошки, а нож, орудие преступления, старательно облизывал для сокрытия следов.
Высокий замок (Лем)... коричневато-бурые немецкие марки немного напоминали по цвету замызганные обои.
Высокий замок (Лем)Недоеденные конфеты («хопьесы») я обычно прилеплял к столу, под крышкой, и со временем там образовывались воистину геологические залежи сладких окаменелостей. Извлеченные из шкафов костюмы отца я переделывал в манекены, восседающие на стульях и креслах, в поте лица своего набивая свернутыми в рулоны журналами их болтающиеся рукава, а внутрь запихивая что под руки попадало.
Высокий замок (Лем)Любовь к подражанию представляет собою, вероятно, естественную фазу развития, немного раздражающую стороннего наблюдателя из-за явной её обезьянности, потому что обычно хочется, чтобы дети были просто детьми, и по возможности меньше — маленькими взрослыми; в данном случае я особо имею в виду легионы восьмилетних мамочек с маленькими колясочками. Впрочем, я не изменял полу, и, быть может, моими устами говорит инфантилизм мальчика, а точнее — тех его остатков, которые каким-то образом просуществовали в моей постепенно портящейся натуре.
Высокий замок (Лем)… определённо, авторы книжек для детей сами не ведают, что творят, не представляют себе, каким легковоспламеняющимся — правда, лишь психически — материалом жонглируют. Им кажется, что они рассказывают поучительную историю, а между тем во время чтения она превращается в загадку или в запутанную драму; стремясь рассмешить, они учат мистическим тайнам. Они складывают ямбы, а в какой-нибудь семилетней голове эти ямбы трансформируются в возвышенный гекзаметр.
Высокий замок (Лем)Диккенса я читать не хотел — он был словно беспросветная дождливая осень,..
Высокий замок (Лем)Я был довольно толст, особенно пониже спины; фигура моя уже в то время несколько напоминала грушу, хотя максимального сходства с ней я достиг позже, в гимназии. Лицо у меня было толстощёкое, глаза немного навыкате, потому что я по природе был любопытен, ко всему прочему я частенько любил раскрывать рот, кажется, считая, что это придает мне обаяние.
Высокий замок (Лем)Теперь я вижу, что был ребёнком скорее одиноким, но об этом я совершенно не знал. Мне очень хотелось иметь братишку или сестренку, а вернее — опасаюсь — маленького невольника.
Высокий замок (Лем)Если я вообще соглашался ходить на улицу Костюшки, то, пожалуй, только из-за пианино, чёрного, огромного, на котором, кажется, никто не играл. Я любил измываться над его клавиатурой, потому что обожал мощные удары, бурную и безудержную какофонию; слух у меня никогда не был блестящим, и, к моему счастью, родители не пытались подвергать мою дубовую от рождения музыкальность испытанию, обучая меня музыке.
Высокий замок (Лем)... что такое, например, мифы, как не навязывание видимости порядка даже таким явлениям, которые его в себе не содержат. Все мифы, сколь бы далеки они ни были от философских систем или научных теорий, сходятся с ними в том, что отрицают возможность всеобщего и уж, во всяком случае, достаточно распространенного хаоса как закономерности бытия. Хаос в чистом виде, не нарушенном какими-либо разновидностями порядка, вероятнее всего, нигде в материальном мире не существует; однако это не значит, что мы согласимся принять на веру любой порядок, поддающийся объективному выделению в тех или иных явлениях.
Высокий замок (Лем)Тот, кто в описываемую действительность «вживляет» избыток отсутствующего в ней порядка, чаще всего рисует её в несколько облагороженном виде. Так, подчеркивая, скажем, идилличность, невинность детских лет, автор конструирует «безгрешные годы», либо, наоборот, стремясь активно избежать такого подхода, создает мир детей — маленьких чудовищ, ограничиваясь исключительно биографическими сведениями, так как именно они интересуют нас в данном случае. О том, чтобы кто-то, не придерживаясь каких-либо канонов, сказал «все», не может быть и речи, поскольку селекция производится всегда, отличаются лишь наборы критериев, использованных для отсева.
Высокий замок (Лем)... нет такого предмета, который нельзя было бы поставить на службу целям, противоречащим намерениям их создателей.
Высокий замок (Лем)Тем, чем для христианина является рай, для каждого из нас был Высокий Замок. Туда ходили, когда из-за непредвиденного отсутствия учителя пропадал какой-нибудь урок — одна из самых приятных неожиданностей, которыми изредка баловала нас судьба. Это было место не для прогульщиков, так как в аллейках, между скамьями и деревьями можно было натолкнуться на кого-либо из воспитателей; местом укрытия дезертиров служили ямы из-под выкорчеванных деревьев в Кайзервальде и районы за Песчаной горой, там они беспечно слонялись в чаще, досыта накуриваясь «Силезскими раритасами» или «Юнаками». К Высокому же Замку мы отправлялись открыто, шумно, в сладостном ореоле легального бездельничанья, упиваясь избытком неожиданно свалившейся на нас свободы.
Высокий замок (Лем)Высокий Замок открывался нам всего на один час, поэтому каждой минутой надлежало насытиться, испить её до конца, заполнить откровенным бездельем, старательным ничегонеделанием; мы утопали в нем, позволяли ему нести себя, словно теплой реке под облачным небом, это не был погруженный в молитвы скромный христианский рай, а скорее нирвана — никаких искушений, желаний, — блаженство, существующее само по себе, даже наши глотки, охрипшие от крика на переменах, охватывало, видимо, это небесное дуновение, так как хоть мы немного и верещали, но больше по привычке, чем по необходимости.
Высокий замок (Лем)Если бы каким-то чудом собрать воедино энергию всех гимназистов мира, вероятно, удалось бы насквозь пробуравить Землю и высушить океаны, но предварительно это следовало бы строжайше запретить.
Высокий замок (Лем)Даже моя пухлая туша в некоторых обстоятельствах бывала полезной. Я немного играл в футбол — в защите: меня было трудно оттеснить, оттолкнуть корпусом, потому что у меня был солидный вес. — в гимназии
Высокий замок (Лем)Мистика? Да, но особого рода, всеприсутствующий и одновременно тотально материализованный Абсолют; гимназические племена не суеверны, не верят в телепатию или психокинез; они овладели бы и тем и другим, если б мир это позволял. Никакой медиум так не восприимчив к чужой мысли или загробному дуновению, как были восприимчивы мы к капле внушенного знания, оказавшись один на один с Абсолютом у классной доски и раскалённой Сахарой невежества в голове. Что касается психокинеза, то нас было сорок человек, объединённых духом, и если бы напряжённая до предела мысль могла поколебать основы материи, кафедру, профессора и классный журнал поглотило бы чрево нижних этажей — быстрее, чем можно прочесть эту фразу.
Высокий замок (Лем)Я знаю одно: нас понуждали получать знания, мы же отшатывались от них как от заразы, а обстоятельства приводили к тому, что одновременно мы впадали в экстремальные состояния, из наших настроенных в унисон мозгов извлекали самые высокие и самые низкие обертоны, какими только может завибрировать человек.
Высокий замок (Лем)Религии, которые мы исповедуем в ходе жизни, со временем сходят на нет, их храмы приходят в запустение, но сброшенные с пьедесталов предметы вчерашнего культа нельзя презирать или относиться к ним со снисходительной иронией. — «религии, храмы, предметы культа» тут в переносном смысле «убеждения» и т.п.
Высокий замок (Лем)Не знаю, действуют ли это скрытые в душе угрызения совести за мою позорно уничтоженную в детстве шарманку, но визгливую, нескладную, полуфальшивящую музыку всяческих музыкальных ящиков и других не менее анахроничных инструментов я глубоко уважаю. Есть в ней сладостно-наивная серьезность, вера девятнадцатого века в совершенство колесиков и зубчатых валиков, механическая учтивость материи, подающей собственный голос, а не просто подражающей человеческому.
Высокий замок (Лем)... в «Мумии», когда она воскресала, Борис Карлофф, игравший заглавную роль, клал руку на плечо юному египтологу; ужасна была эта появляющаяся из могилы пятерня, в которую специалисты превратили руку актёра, Карлофф вообще был непревзойденным в ролях истлевших покойников («Франкенштейн», «Сын Франкенштейна»).
Высокий замок (Лем)На самом деле, что поэтичного было в … старых автомобилях, которые, карабкаясь на Кадетскую или Стрыйскую горы, надрывно выли, так что их отчаянное усилие не только ощущалось, но и взывало к помощи — напряжением всех душевных сил? Ненадежность этих рыдванов пробуждала постоянный интерес к ним, симпатию и даже, осмелюсь утверждать, активное милосердие, которого ке ждут от нас современные автомобили, по воле конструкторов гордо скрывающие от пользователей масштабы своих усилий. Эти — сегодня уже древние — экипажи, именно благодаря своему несовершенству, были истинными индивидуальностями.
Высокий замок (Лем)... в те времена приходилось иметь дело с несовершенными вещами и именно несовершенство делало их объектом заботы, а разве не заботы порождают привязанность, подобную любви?
Высокий замок (Лем)Видимо, время, этот элемент нашего бытия, особо растяжимо в молодости и при надлежаще приложенном усилии может создавать в себе самом совершенно неожиданные, как бы добавочные просторы, распухая словно карманы моей школьной формы, в которых я, придерживаясь традиций, носил больше, чем допускало прозаическое измерение их вместимости.
Высокий замок (Лем)… утверждают, что искусству приносит смерть безграничная свобода выбора, сознание условности правил искусства, ибо тот, кто знает, что можно написать книгу любым способом и на любую тему, не напишет ни одной значительной книги. Тот, кто понял, что на полотне можно изобразить всё, что душе угодно и как угодно, найдёт в разверзшейся перед ним свободе могилу творческих возможностей.
Высокий замок (Лем)Описки — обычное канцелярское дело, мелкие ошибки — всего лишь банальность, клякса на фотографии Бытия, местное повреждение его верного, а стало быть, идеально несамостоятельного изображения. Лишь массивное здание ошибок, по-настоящему сложное, может стать прибежищем духа, местопребыванием самостоятельных значений, строением, все менее зависящим от оригиналов, версией явлений, высвобожденной из-под натуралистического диктата, — одним словом, новой, противостоящей заданной Редакцией Бытия. Кульминацией ошибки является, естественно, философская система, то есть комплекс ценностей, ради которых стоит жить и умирать. Вот она — дорога ввысь, на которой недоразумение становится откровением, ходульная ложь — эпосом, насилие над логикой — поэзией, а упорствование в ошибке — величайшей верностью, на которую способен человек.
Высокий замок (Лем)... мы подозреваем, что в глубине запыленных библиотек хранится уйма неоткрытых Канетти и Музилей множество произведений, которые никогда не покажут всего своего великолепия, если мы не поможем им указанным уже образом.
Высокий замок (Лем)Как правило, я вкладывал свои сбережения в изобретения, которые, совсем как у настоящих изобретателей, ухитрялись любую сумму поглотить без остатка — и без результата.
Высокий замок (Лем)... канцелярствовать с вдохновением невозможно,..
Высокий замок (Лем)Современный художник пытается стать ребёнком в самом сердце цивилизации, в ребёнке — отыскать спасительные ограничения. Ибо только он, ребёнок, не ведает сомнений, ничего не знает о потопе условностей, только его игры ещё остаются до смешного серьёзными. Но найдёт ли ищущий то, что пытается отыскать, скрывшись в ребёнке от бездны чрезмерных свобод? Художник жаждет вернуться к праначалу, туда, где труд был одновременно и игрой и творческим актом, где труд являлся и самовознаграждением, вне себя бессмысленным, самоцельным... … ... ищущий ограничений в ребёнке, в нём не умещается.
Высокий замок (Лем)Мы были, теперь это известно, подобны муравьям, энергично копошащимся в муравейнике, над которым уже занесен сапог. Некоторые, как им казалось, улавливали его тень, но все, а стало быть и они, до последних минут с рвением и запалом продолжали суетиться вокруг тех же самых дел, стремясь обеспечить, смягчить, освоить будущее. Взрослые и дети, все мы были равны в благословенном неведении, без которого невозможно жить.
Высокий замок (Лем)Лучше всего я запомнил, что в армии беспрерывно что-нибудь драят — если не винтовку, то ботинки, если не ботинки, то полы (полов в палатках не было, в чём и обнаруживался чисто символический характер этих действий).
Высокий замок (Лем)Что за скаредность, что за безразличие памяти, которая ведь все знает и может, а не поддаётся, упрямая, презрительно замкнувшаяся в себе, игнорирующая течение времени, не зависящая от него. Если б она хоть действительно была пустырем, редко засеянным сборищами угасающих образов, но нет, это наверняка не так, есть тому доказательства в снах — а она всегда допускает не туда, куда бы я хотел, не тогда, когда мне это необходимо, никогда — тупо захлопнувшийся механизм, независимый в своём сумасшедше точном исполнении задачи: сохранять, закреплять неизменно и навсегда. Навсегда? Но ведь это неправда: ведь она погибнет вместе со мной, неподкупный страж, скряга, закостеневшая в тирании, в непослушании, в язвительной строптивости, столь постоянная и столь непрочная одновременно, сентиментальная и в то же время равнодушная, словно пласт угля, в котором оттиснулся лист.
Высокий замок (Лем)Высокий замок (Лем) Цитаты, цитаты по Высокий замок (Лем), Высокий замок (Лем)
Следующая